Конфуз юного подводника.

 

 

Это был один из самых дурацких дней за всю мою, пока короткую, жизнь!

Началось всё нормально, за исключением того, что я чуть не подавился пшенной кашей. Далее я спустился на лифте и, выходя, выронил пять рублей в щель между кабиной и шахтой.

Наконец я добрался до школы. Конечно, промочив изрядно ноги в луже. Это -выходя из маршрутки.

У входа меня поджидал злой вахтер. Это забавный Таджик, настроение которого в это время суток находится в самой низкой точке. Я опоздал, однако тут мне повезло, пожалуй, единственный раз за этот день. В общем, он на меня не наорал, не отправил к директору, не отнял пропуск.

На литературу я пришел даже в очень хорошем настроении.

Есть такой фокус: наливаешь в бутылку немного воды, а затем быстрым движением ставишь горлышком на стол. Если стол гладкий, то бутылка остаётся так стоять. И при этом в ней есть вода. На перемене у меня в голове как раз что-то щелкнуло, и я, взяв чайник, налил в бутылочку воды и поставил таким образом на стол. Лыса это почему-то очень рассмешило.

Литература прошла как всегда – скучно. Наш учитель – Вэвэшник. То есть, Владимир Владимирович. Он очень хороший человек, но как учитель довольно неопытен. Зато Леонид Александрович Кацва – историк – очень даже в этих делах крут! Это настоящий специалист. В смысле как историк, не учитель. Он умеет великолепно формулировать свою мысль, коего умения я, к сожалению, лишён. Тогда он рассказывал про российскую экономику времен Николая I.

– В то время в России экспорт готового сырья очень сильно отстал от Англии, тогда как  в начале XIX века мы шли примерно наравне. Знаете анекдот на эту тему?

– Это такой жутко неприличный, про кошку? – с интересом  спросила одноклассница.

– Да! Такой, со страшной матерщиной! Так вот: Сидят, выпивают два журналиста, русский и японский. Наш спрашивает: «слушай, друг, а вот мы от вас отстали в развитии, это надолго?» А Японец отвечает: «Вы оть няс атьстяли навсигда!»

После этого как-то разговор зашел про Италию. Он и говорит:

– Я до тех пор, пока не съездил в Италию, и представить себе не мог, насколько велико экономическое различие между северной и южной частями. Оказывается, среднемесячный доход различается в два-два с половиной раза!

Признаться, меня это тоже сильно поразило.

– Да, цифра и мне кажется весьма немаленькой! – посочувствовала все та же барышня.

– Тонкое замечание! – резонно заметил шепотом Лыс.

Следующим уроком была география. Мне долго пришлось спорить с Виленским, что на прошлом уроке я писал задание, и в этот раз мне этого делать не надо. Я в который раз усомнился, в здравом ли уме находится вся наша школа. Впрочем, ответ я знал давно. Весь урок он рассказывал про проекты электростанций на морских течениях. А мы с Лысом играли в мотоциклы на мобильнике.

Самым глупым в нашем расписании является наличие пробелов (пустых уроков) между некоторыми предметами. Вот как раз после географии и был такой пустой урок. Причем каждый раз, видя толпу школьников в вестибюле, Виленский неизменно спрашивал: «Какой идиот сделал вам такое расписание!?» Причем сделал его он сам.

 

 

 

Наконец, алгебра. У нас очень жизнерадостная, симпатичная учительница – Мария Александровна. Здесь – просто Масяня.

– Радуйтесь, детишки! Сегодня у вас административная контрольная по геометрии на сечения! Лыс, ты неадекватен! Отсядь от Андрюшечки-Душечки!

В этот момент Лыс как раз играл в мотоциклы. Он искренне уверен, что если яростно вертеть телефон в стороны, то мопед обязательно поедет куда надо! Тогда он с размаху врезал мне в бок телефоном. «А! Ты ударил меня телефоном, козел!» - завопил я. Мы начали писать. Задачи просты: дано три точки на какой-то объемной фигуре. Через них надо провести секущую плоскость.

Я как раз заканчивал решать третью задачу, как тут у меня появились странные красные следы на бумаге. Непроизвольно взглянув наверх, я ничего на потолке не увидел. Тут я с удивлением понял, что у меня идет кровь носом. Быстро запихнув полкофты в ноздрю, я вышел. Остановить поток мне удалось лишь через пять минут.

В наших замечательных туалетах месяц назад разбили последнее зеркало. Именно поэтому, когда я вошел в кабинет, на меня все уставились с выражением страшного ужаса. Один Вовик, сохранив спокойствие, сказал: «Верещинский! Сзади тебя зеркало! Лучше взгляни туда! Ты выглядишь, как обдолбаный нарик!»

Когда я последовал его совету, я сначала себя не узнал! На меня глядел кто-то, поучаствовавший в недетской уличной драке. Я долго умывался. Работу пришлось переписывать. На перемене Лыс остроумно заметил, что я «потёк».

Близился день гимназии. Наш класс должен был сочинить песню про Молдино. Я должен был играть на гитаре. Масяня спросила меня, есть ли у меня подходящая мелодия.

– Да, «Будто впрямь по чью-то душу» – сказал я, – знаете такую?

– Нет! Но песня отличная! – ответила Масяня.

– Логично! – заметил я.

Последним уроком был английский. Ведет его кроткая и добрая учительница Наталья Анатольевна. На уроке у нас зашел спор, как по-английски мутанты. Не очень умные личности утверждали, что «Mutants». Юрец утверждал, что «Replicans». Я же твердо знаю, что биологический термин «мутант» - Mimic! В конце концов каждый стал говорить, как считал нужным.

Уроки кончились.

Я должен был ехать к Окштейну. Полгода назад я сделал красивую работу по гекконам. Через десять дней я должен был выступать с докладом на конференции станции юннатов. Окштейн мне обещал дать литературу на эту тему. Я сел в маршрутку. Водителем оказался классический «горячий эстонский парень»! Я сел в машину на переднее сиденье. Когда я протянул ему двенадцать рублей, он секунд пять задумчиво рассматривал их. Затем этот добродушный блондин всё-таки взял их.

Обычно через некоторое время маршрутка заполняется. Здесь же она стремительно пустела. Одна женщина не выдержала:

– Может вы всё-таки поедете?

– Чтоо я, бууту пуустым ехать? – переспросил через некоторое время Эстонец. Я испугался, что машину он будет вести в том же стиле, и если не врежется во впереди стоящую маршрутку, то доедет только за два часа. Я выскочил, и пересел в другую машину. Через 15 минут я был у Окштейна.

Это мамин однокурсник. Внешность у него чисто отшельническая! Он неизменно с бородой, опоясывающей худое лицо, и с большой шапкой курчавых волос. При этом лицо у него такое доброжелательное, что с ним хочется говорить и говорить!

Он работает и ин-те теоретической и экспериментальной физики. У него там террариум, который числится как экспериментальный отдел математического отделения ИТЭФа. Не знаю, почему. В общем, у него там отличная коллекция многих видов ящериц. Особенно гекконов.

Его там не оказалось. Я заварил себе чаю, как вдруг пришел изрядно принявший на грудь молодой человек и чихнул. Я спросил его, где Игорь. Бросив быстрое «у себя», он убежал. Я недоуменно посмотрел ему в след.

Я поднялся наверх, и застал Окштейна, попивающего чай перед компьютером. Я его не видел уже почти полгода. Мы поздоровались. У меня было мало времени, потому что я зачитался Прачеттом в террариуме. Тогда он поднялся наверх за болванкой. Далее он спустился, и положил её на стул. После этого он заговорился с какой-то миловидной дамой, и мне стоило немалых усилий отвлечь его. Тогда он с размаху плюхнулся на стул. Раздался треск. Он встал, и мы некоторое время уныло созерцали две половинки бедного CD-R.

Погоревав, он отправил их мне по почте.

Попрощавшись, я быстро отправился к отцу. И так было уже поздновато.

И наконец, последний штрих во всей эпопее: на полпути автобус остановила огромная пробка. Впереди было всё оцеплено. Перевернулась огромная фура. Добирался я пешком. В ин-те океанологии, где работает папа, стоит двухсотлитровый аквариум. В него он подселил двух прожорливых краснопёрок, а я привёз с родины Н.В. Гоголя четырех красивейших щиповок.

Далее мы пошли к отцу домой. Там я очень сытно поел картошки с маслятами, рыжиками и опятами. Он устроил у себя в эркере небольшой зимний сад из папоротников и саговников. А оставшееся время мы смотрели на его коллекцию моллюсков и ракообразных и говорили о подводной охоте.

Я, дико уставший, возвратился домой и сел писать рассказ про этот день.

День, согласитесь, абсурдный!